Юрий Дудь съездил в Сочи и пообщался с легендой «Жемчужины» и одной из главных звезд провинциального футбола 90-х – о гении Роналдо, ноге Симэна и приметах Валерия Овчинникова.

Русский футбол 90-х – это не только программа «Футбольное обозрение», вратари в безразмерных пятнистых свитерах и Stimorol в главных спонсорах чемпионата. Русский футбол 90-х – это еще и локальные звезды, множество ярких футболистов, зарабатывавших славу в провинциальных клубах Находки, Калининграда, Новороссийска, Екатеринбурга и других прекрасных городов.

Гоча Гогричиани – легенда сочинской «Жемчужины» – приходил в нее четыре раза и всегда занимался примерно одним и тем же – забивал.

В 2013 году Гогричиани по-прежнему живет в Сочи, тренирует любительскую команду «Источник» и перемещается по городу на автомобиле, который купил еще в те времена, когда выходил на поле против Хомухи и Семака, Кечинова и Тихонова, Харлачева и Косолапова. «Мерседесу» с автоматической коробкой передач уже 17 лет, но выглядит и ездит он так, что понимаешь: вечным бывает не только Леонид Якубович.

– У вас в Сочи бизнес, ведь так?

– К сожалению, давно нет. Он был, но это оказалось неудачным вложением. Мы хотели сделать ресторанчик, спорт-бар, но не получилось.

– Много денег потеряли?

– Нет, денег-то я не потерял. В тот момент не о деньгах был разговор, а просто надо было сделать правильно и хорошо. Но когда делается вместе, то делается вместе, а когда человек говорит: «Я, я, я, я, я» – начинаешь задумываться. В общем, я закончил бизнес, не начав.

– Вы тренируете футбольную команду, где игрокам от 16 до 23 лет. Вещь, которая вас больше всего удивляет в современной молодежи?

– Наша беда в том, что каждый детский тренер не думает о том, чтобы вырастить хорошего футболиста. Он думает о результате. Это действительно беда.

В свое время, когда я учился в спортинтернате Ростова, нас тренировал Александр Сергеевич Тумасян. У нас была очень хорошая команда – и техничная, и футбол любили безумно. Но! Где-то не хватало физически. Мы, как и все, хотели результата, первого места, а чуть ли не везде были вторыми. При этом все говорили: вы должны, вы хорошая команда. Обидно!

До того обидно было, что мы – 13-летние дети – решили к Тумасяну обратиться, попросить, чтобы он добавил нам физнагрузки. Он улыбнулся и сказал: «Ребята, всему свое время». Человек, который так нам ответил, стремился не к результату, он стремился вырастить игроков. В итоге вырастил трех футболистов, которые потом играли за сборные СССР и России.

– Это кого?

– Меня, Леху Еременко и Гену Степушкина. Потом мы все трое играли в высшей лиге, за границей, а Лешка чуть ли не до сих пор играет (Еременко-старший закончил игровую карьеру в возрасте 43 лет в 2007 году – Sports.ru). В принципе, Тумасяну ничего не стоило сделать нас крепче, чтобы мы стали чемпионами. Но так он мог убить нашу злость. А так – злость осталась, мы хотели двигаться дальше и дальше.

Еще проблема – наши детские тренеры гораздо больше внимания уделяли технике. Сейчас я прихожу на Мацесту, а туда часто приезжают детские команды со всей страны – и «Спартак», и «Зенит», и «Рубин». Мне не результат интересен, а кто как играет. Кого я среди них ищу? Нападающего, который смог бы взять на себя игру, решить вопрос, обвести одного, второго защитника, сыграть на опережении, забить. Или полузащитника, который на скорости обведет одного, второго, третьего, даст хорошую передачу или умненько так сыграет в стеночку. Вот это я ищу, а не прямолинейность. Тренер сказал: «Вот твоя линия и бегаешь туда-сюда». Устал – заменил, поставил такого же, который бегает туда-сюда. Какие в таких условиях вырастут футболисты? На кого мы пойдем? На прямолинейных?

Если футболисты нам не нравятся в детстве, как они нам будут нравится, когда вырастут? Почему мы не поощряем индивидуалистов, а одергиваем их? Странный подход: в детстве убиваем технарей, а когда они вырастают, говорим, что футболистов у нас нет.

– Нет.

– Если встать рядом с детским тренером – так, чтобы он не видел, – и прислушаться, что он говорит… «Беги сюда. Беги туда. Не обводи». Ну нельзя же все запрещать! Я, например, могу поругать своего подопечного, если он не отойдет назад. Но никогда не поругаю его, если он момент не использовал. Если ты его сейчас начнешь ругать, в следующий раз у него будет уже два мнения – обвести или отдать. А если есть два мнения, то теряется острота. Ну, будет пас ради паса – и что? Мяч у нас, но что дальше?

У нас много запрограммированных игроков. Кто-то из тренеров сидит на трибуне и считает их ТТД. Потерял мяч – минус, отдал пас – плюс, назад пас отдал – тоже плюс. Ты пас назад даешь – какой же это плюс?! Потом разборка идет – этот набрал 78 ТТД, неплохо. Дорогой мой! А полезных из этих 78 сколько? Извини, но я такого игрока посажу на скамейку и подниму с нее человека, который будет рисковать и осложнять, пусть и ошибаясь. А эти так и будут всю жизнь играть как запрограммированные.

Просто пацан умница

– Самый талантливый футболист вашего детства, который так и не стал большим игроком?

– Был такой Сванидзе Зурик. В сухумском «Динамо» в нападении были Ромка Хагба и я, а под нами играл Зурик Сванидзе – просто пацан умница! Светлая голова! Что он не заиграет в футбол, ну очень тяжело было представить.

– Что произошло?

– Родительское вмешательство. Родители не поверили, что он станет большим футболистом. В итоге ребенок просто умер как футболист. А из взрослого футбола – Дима Мешков из «Динамо» (Тбилиси). У пацана было все: рост, левая, правая, игра головой. У него, как у Протасова в лучшие времена, была манера: берет мяч, разгоняется – и попробуй отними.

Мы тогда много ездили туда-сюда. Вернулись как-то после сборов – а его в команде уже нет.

– Почему?

– Слабохарактерный.

– Связался с компанией?

– Можно и так сказать.

– Алкоголь?

– Слабохарактерный. У меня было полное ощущение, что он заиграет в сборной. Я тебе скажу: чтобы стать хорошим футболистом, ты еще должен быть упрямым, очень упрямым. У тебя цель должна какая-то быть в жизни, помимо денег. Я не думаю, что у хорошего футболиста только деньги в голове. Да, они важны, как завтрак, обед и ужин. Но то, что мировые звезды играют в футбол из-за денег, мне никто не докажет. У них ведь денег уже, наверное, вот здесь (проводит ладонью над головой). Но ничего – они доказывают, играют, Золотые мячи и кубки получают. Значит дело не только в деньгах. А в упрямстве.

– Где сейчас Мешков?

– В Тбилиси. Но мы давно не общаемся.

Часы «Полет»

– В «Жемчужине» у вас было много удивительных партнеров. Например, сириец Ассафа.

– Между прочим, неплохой игрок. Я уже после того, как вернулся с Кипра, узнал, что он женился на сочинке, создал семью, довольно неплохо говорил по-русски… Да у нас и бразильцы играли! Причем мы были одними из первых в России, к кому они поехали.

– Как вы реагировали, когда вам их привозили?

– Ну вот я нападающий, сейчас забиваю 6 голов. А если привезут того, кто поможет мне забивать 12, как я должен реагировать? Ты бы такому радовался? Вот и я радовался. Ассафа и бразилец Мендес были атакующими полузащитниками: один чуть сзади, другой – чуть впереди. Мендес потом из Сочи уехал в Казахстан и был там чуть ли не лучшим бомбардиром. Царствие небесное: умер там прямо на поле, во время тренировки – не выдержало сердце. Наверное, наши ребята его испортили. Научили водку пить…

– Вы как-то говорили, что импульсивный, что вам тяжело было не пускать в ход кулаки.

– Я не люблю проигрывать – особенно если у себя играем. Как-то принимали в Сочи московский «Локомотив», за них тогда играл, если помнишь такого, Харлачев. Он один из тех футболистов, которые мне всегда нравятся: голова работает, думает. «Жемчужина» после первого тайма проигрывает 0:2. А мне все равно, что играем с сильным клубом из Москвы – факт в том, что на табло горит 0:2. Мяч летит мне на грудь, я принимаю, поворачиваюсь и тут же получаю то ли коленом, то ли локтем в лицо. Просто темнеет в глазах, не понимаю, что вокруг. Прихожу в себя – и первому попавшемуся бью в лицо. От злости, от боли, от обиды, что проигрываем. Если бы я знал, что там Харлачев, никогда бы в жизни руку не поднял бы. А попался именно он. Само собой, красная карточка – и на выход.

Первый вопрос, когда вышел за поле: «Кого?» «Харлачева». (хватается за голову) Ай-ай-ай. После матча захожу к «Локомотиву» в раздевалку – извиняться. Перед тренером, перед ребятами, перед Женей. «Братишка, извини». «Гоча, что с тобой случилось?» «Да в глазах потемнело». В общем, помирились. Я его хотел еще забрать, чтобы посидеть где-нибудь, но им уезжать надо было…

– Самые яркие голы в вашей карьере?

– Много хороших было, но я часто вспоминаю гол «Металлургу» из Липецка в первой лиге. Начало 90-х, мы как раз с ними боролись за выход в высшую лигу. Первый гол я забил чуть ли не с центра поля. А второй – с центра поля убежав. Когда добежал до штрафной, у меня уже сил вообще не было и по воротам я бил, закрыв глаза. Ударил – а глаза все еще закрытые. О том, что забил, понял по реакции людей. Трибуны взорвались – значит гол!

После этого гола чуть-чуть до конца оставалось, я подошел к Найденову: «Юрич, не могу. Не то что бегать – дышать». Он заменил. После матча он обнял меня – тепло так очень – и сказал: «Вот теперь мы обязаны выходить в высшую лигу. Дорога открыта».

Скажу тебе, что ничего лучше нет, чем достигнуть того, к чему долго стремился. Это как испанцы, которые чемпионат Европы выигрывают. Грубое сравнение, конечно, но ощущения наверняка похожие. Все не зря. Добился. Наконец.

– Братьям Аджинджалам, когда они вышли в высшую лигу с калининградской «Балтикой», подарили по холодильнику. Что подарили вам?

– Холодильник – это еще хорошо. Мне – именные часы фирмы «Полет».

– Вы этому скорее расстроились?

– Все познается в сравнении. Виктору Панченко, который стал вторым в списке бомбардиров первой лиги, подарили КАМАЗ.

– Что он с ним сделал потом? Продал?

– Нетрудно догадаться. Он же не водителем работал.

Поймать ногу

– Лучший вратарь чемпионата России, против которого вам приходилось играть?

– У меня было такое – забить всем вратарям. Единственная обида осталась, что Черчесову так и не смог забить. Сначала я уехал за границу, а когда вернулся – он уже в Европе играл. В 93-м мы со «Спартаком» играли в зале, я на 20-й минуте подвернул ногу в ямке. В ямке! Где я ее в этом зале нашел? Меня заменили. А во втором круге я уже был на Кипре. Так что со всеми вратарями поздоровался, кроме него.

– Самая страшная травма, которую вы видели своими глазами?

– Своя же. В 96-м году играли в Москве, я поймал ногу в лицо – сломал нос, отключился. Мог на том поле остаться навсегда.

– Жуть.

– Играли с «Динамо» московским. Я прокидываю мяч головой, а соперник ногой – и вместо мяча мне в лицо. Кровь вот здесь (показывает на переносицу) запеклась, дышать не могу – если б меня не встряхнули, все там бы и закончилось. А так меня наклонили – кровь вылилась.

Забавно, что на том матче оказался Леха Еременко. Он случайно был в Москве, увидел, что играет «Жемчужина» и пришел – мы с ним давным-давно не виделись. А на меня после игры надели маску. И Леха меня не узнал. Только по голосу. Вроде сидит кто-то незнакомый, но голос похожий. Я тогда так опух, что лицо вышло за бинты.

– Кто же вас так ударил?

– Не знаю. Или не помню. Зато вторую игру мы у «Динамо» в Сочи выиграли 4:1.

– Вы три года играли на Кипре. Что вас там больше всего удивило?

– Отношение народа к футболу. Ты понимаешь, Юра, они жили футболом. Я не знаю, может, я попал в команду такую, что у них больше всех болельщиков было, но что они делали! Куда бы «Омония» ни ездила – везде они. Это надо было видеть: наш автобус едет на выездной матч, а за ним – колонна из машин с болельщиками, откуда торчат флаги и шарфы. А когда мы Кубок Кипра взяли, ты бы видел, что началось!

– Что?

– Стадион – то ли 25, то ли 30 тысяч – полный весь! Ладно, они нас на руки подняли, подбрасывали и носили – это понятно. Но как они праздновали! Всю ночь. Целые сутки! Когда я туда только собирался, меня спрашивали: «Зачем ты едешь на этот Кипр?» А когда я увидел вот эту радость в их глазах, понял – вот зачем.

Вообще это особое чувство – взять кубок или стать чемпионом. Неважно какой страны – маленькой или большой. Самое главное, чтобы взять трофей. В этот момент все плохое забываешь. Все мучения, все травмы, всю усталость. Радуешься и летаешь где-то над землей.

– Кипр сейчас банкрот. Прожив в этой стране несколько лет, вы понимаете – почему? Киприоты дико ленивые?

– Е-мое, Юра, это же политика. Сейчас из-за какого-то идиота-чиновника, который допустил такую огромную ошибку, говорить, что все киприоты дебилы – разве можно? У меня на Кипре дочка родилась, ее крестный – киприот. У меня там друзей много. Они работящие все – я знаю тех, кто на 2-3 местах одновременно работает. После карьеры я на Кипр приезжал – и они ко мне. Кстати, после футбола они мне очень помогали.

15 светофоров

– Вы полгода играли в Нижнем Новгороде у Валерия «Бормана» Овчинникова. Ваша байка о нем.

– Да это, наверное, всем известно. Когда мы ехали на стадион, автобус не должен был останавливаться. Примета у него была такая. А мы за городом. А стадион в центре города. То есть до места – светофоров 14-15, не меньше. Это не легковая машина – автобус, метров 12 длиной, два с половиной шириной. И не дай Бог остановиться – даже на светофоре, даже в пробке. Водитель умудрялся довезти нас без остановок. Я до сих пор не понимаю – как.

– То есть и на красный гнал?

– Как хочешь, так и едь! Ты можешь так проехать? А Борман смог воспитать так своего водителя, чтобы он ни разу не остановился.

– Как вы к этому относились? Как к придури?

– Почему же? Я сам в приметы верю. Я, например, левой ногой никогда не заходил на стадион. Может, это смешно, но я не люблю число 13. Многие скажут, что это самовнушение, но я, например, всегда застревал на 13-м мяче. Забью быстренько 13 голов, а 14-й мог и месяц, и полтора ждать. Это не один год было – это постоянное наблюдение. Еще 13-го числа – обязательно какая-то глупая и серьезная травма.

– В самолете 13-й ряд вам когда-нибудь доставался?

– Никогда. Причем даже просить не приходилось – просто не попадал. Я в 13-ю комнату не зашел бы, на 13-ю скамейку не сел бы. У всех свои приметы... До сих пор же есть великие тренеры, которые могут в одном пиджаке полсезона проходить. Не только Бердыев – Найденов таким же был.

Нога Симэна

– Почему у вас не сложилось в сборной Грузии? С кем вы поругались?

– Вот забил бы я этот гол и все пошло бы по-другому. 1997 год, отборочный матч чемпионата мира Грузия – Англия, мы проиграли 0:2.

– В Тбилиси?

– На «Уэмбли». Мы проигрываем 0:1. Мяч катится к бровке, я иду за ним. Защитник провожает его за линию, а я атакую – причем делаю вид, что со стороны бровки. Защитник – слева играл, белобрысый такой – смотрит на меня, у него в это время открытая позиция – вернуть мяч вратарю. А я только показываю, что иду к бровке – на самом деле жду, когда он вратарю отдаст. И вот он мяч отдает, а я его перехватываю. Передо мной – Симэн. У меня два варианта: перебрасывать через него или уйти в середину и ударить по пустым. Я решаю перебросить и… Попадаю в него. В ногу – он нестандартно играет, расставляет их широко, вот в одну из них я и попал.

– Через пять минут после этого вас заменили.

– Представь, в Англии, на «Уэмбли» шанс появился! Что, у тебя много моментов против Англии, что ли? Команда не простила. Почему-то бывает так, что защитнику простить могут, а вот нападающим – не всегда. Особенно в тех играх, когда интересная игра идет, когда появляется шанс, но ты не забиваешь.

Леха Еременко как-то играл за «Торпедо» – не помню, с кем и когда, но финальный матч. Идет передача с края, с правой стороны. Лешка не успевает сыграть головой, рука у него автоматически остается сзади и мяч попадает в нее. Само собой – судья, 11 метров, точка. В итоге не простили ему. Многих, многих не прощают.

– Выживают из команды?

– Кто-то сам уходит, некоторых выживают... Своим промахом я был настолько расстроен, что прямо там, в раздевалке сказал Кипиани, чтобы в сборную меня больше не вызывали.

– Вы помните чувства, когда впервые увидели «Уэмбли»?

– Предыгровая тренировка, мы должны выйти на поле выйти. Первое чувство – снять бутсы! Снять, чтобы траву не испортить. Все одинаковое, ровное, идеальное – возможно ли такое вообще? Самое интересное: пацан мой сейчас может там оказаться. Он со своей командой поедет туда в конце мая: две игры сыграют и еще на финал Лиги чемпионов попадут. Мне, когда впервые увидел «Уэмбли», было 31. Ему будет 12. Представь себе – Лига чемпионов! Увидят игру – неважно какой она будет. Главное – увидят, что будет после нее. Одна команда будет плакать, другая – радоваться. И наши пацаны вместе с ними все это переживут. Этому ни в одной секции не научат, это надо пережить.

– С удивительное место, в котором вам приходилось бывать?

– В 79-м вместе с юношеской сборной приехали на две игры в Испанию, в Бильбао. Кузнецов, наш тренер, повез в горы. Красота, природа и… бараны. Я такого красивого барана никогда не видел – не то помытый, не то покрашенный – белый-белый! А трава! Как нарисованная – одинаковая, зеленая, можно было подумать, что искусственная, а не настоящая. Зашли в ресторанчик, нам говорят: здесь королева сидела, здесь – король. Представь, какая красота была, раз король с королевой на это тоже посмотреть приезжали.

Зубастый

– Ваш любимый русский нападающий?

– Дальше.

– Нет таких?

– Я не хочу никого обидеть. Нет, я не скажу, что мне никто не нравится. Сейчас самый хороший у нас Кержаков, так?

– И Кокорин.

– Да, и Кокорин. Будем надеяться, что он на этом не остановится. Очень много будет зависеть от тренера – чтоб не «убили», как Измайлова.

– А Измайлова «убили»?

– Да. Этот пацан мне нравился очень! Вспомни, что у него было на старте карьеры – «Локомотив», молодежная сборная, взрослая. В 18-19 лет! Он же не робот. Когда ты играешь матч, ты всегда волнуешься. Когда стоишь и приветствуешь соперника, спортивная дрожь есть всегда – стоишь, потеешь. Это называется переживанием. А представь, в таком возрасте играть за несколько команд и постоянно сталкиваться с этим переживанием. Измайлов сгорел, его выжали, как лимон, не дали опомниться. За границей знаешь, что с такими делают?

– Отдыхать дают?

– И отдыхать дают, и подтягивают к большим играм потихонечку. Многие сочинцы слышали, не дадут соврать, что я говорил про Измайлова перед чемпионатом мира-2002: этот турнир для него будет или взлетом, или падением. Он в таком возрасте или себя покажет всему миру, или сгорит... В итоге сгорел. Не выдержал.

– Ваш любимый нападающий в мировом футболе?

– Зубастый. Роналдо.

– Я имел в виду из современных.

– Все равно Зубастый. Когда он играл, я им просто восхищался. Многие думают, что в футбол играют только с мячом. Нет. В футбол играют еще и без мяча. А он в этом был просто бесподобен! Как он играл без мяча, что он делал! Если ты умеешь играть без мяча, значит ты даешь играть своим партнерам. Правильно открыться, знать, куда бежать, создавать пространство для других игроков команды – все это очень важно. А у нас как: один раз открылся и вся команда должна тебе отдать мяч. Поэтому я учу своих пацанов: «Ребята, чтобы вы получили мяч, нужно четыре раз открыться, а не один». Роналдо в этом был идеалом.

Из современных? В позапрошлом году был Дрогба. В этом… Если задумываюсь, значит уже неправильно, значит ответа нет.

Гоча Гогричиани

Родился 12 августа 1964 года в Сухуми

Работа нападающий

Играл за «Динамо» Тбилиси (1980-1987), «Торпедо» Кутаиси (1987), «Гурию» (1988), «Динамо» Сухуми (1989), «Цхуми» (1989 – 1992), «Жемчужину» (1992-1993, 1996-1999, 2000, 2003), «Омонию» (1993-1995), «Неа Саламину» (1995), «Эвагорас» (1995-1996), «Локомотив» Нижний Новгород (1999), «Орел» (2001), СКА Ростов (2002)

Сборная Грузии (1994-1997, 8 матчей, 2 гола)